Форум » Жизнь Пушкина » Пушкин в Нижнем Новгороде - часть III » Ответить
Пушкин в Нижнем Новгороде - часть III
Светлана: Итак, здесь продолжаем обсуждать "связи" Пушкина и Нижнего Новгорода :) [more]И ведь все рухнуло на самом "интересном" месте! :)))[/more]
Светлана: Ветошкино принадлежало роду Пашковых, начиная с 18 века. "Потомки основных ветвей рода Пашковых, происходившего от выходца из Польши Григория Пашкевича (прибыл в Россию при Иване Грозном, дети и потомки его писались Пашковыми), быстро возвысились в екатерининское время, в частности посредством брака коллежского асессора Александра Ильича Пашкова (род. в 1734 г.) с Дарьей Ивановной Мясниковой (род. в 1735 г.) – дочерью купца И.С.Мясникова и родной племянницей по материнской линии бездетного купца И.Б.Твердышева. Дарья Ивановна стала наследницей огромного состояния этих двух богатейших компаньонов (отца и дяди), землевладельцев и промышленников, имевших, по-видимому, родовые корни в Оренбуржье, Симбирской и Нижегородской губерниях, владевших к тому же обширными землями, рудниками и заводами по южному Уралу. Таким образом, скромный помещик села Верхнее Талызино Курмышской округи Симбирской губернии и прилегающих деревень по реке Алатырь ардатовской округи А.И.Пашков, отец и дед которого продвинулись на военном поприще при покровительстве генерал-фельдмаршала графа П.А.Румянцева-Задунайского, в результате этого брака стал одним из богатейших людей Москвы. Он взял за женой 20 000 душ крестьян, плодородные земли Ветошкинской волости по реке Пьяне и ее притокам с прилегающими селами Архангельское (или Ветошкино) и Барская поляна, деревнями Васильевка, Сурки, Тяпино с плодородной пахотной землей, с лесными и луговыми угодьями, а главное – получил обширные земли в Башкирии, Оренбуржье, на южном Урале по рекам Урал, Инзерь, Укшук, Тирмянь, на озере Узункуль с железными и медными рудниками, с железоделательными и медеплавильными заводами в Верхотурске, Воскресенске, Белорецке и др. А.И.Пашков очень быстро нажил миллионы на откупах. Апофеозом его тщеславия и страстной мечты затмить своим блеском московских вельмож стала его роскошная усадьба и собственный, входивший в ансамбль постройки знаменитый «Пашковский театр», вскоре ставший притчей во языцах не только в Москве, но и за ее пределами. Здесь начал свой сценический путь Михаил Щепкин. Высказано предположение о том, что это действительно одно из самых роскошных московских «палаццо» XVIII века было возведено в начале 1780-х годов на высоком бугре против Кремля на стыке улиц Моховой и Никитской (ныне ул. Герцена) гениальным русским зодчим Баженовым в пору расцвета его творческих сил. В.А.Пашков В 1803 году владельцем имения в Ветошкине становится сын А.И.Пашкова, генерал-майор Василий Александрович Пашков (1759-1834). Он был одним из богатейших нижегородских помещиков. Преуспел он в военной карьере, особенно же в продолжительной (с 1811 года) придворной службе. Этому немало способствовали влиятельное родство, а также большой вес в обществе и связи в придворных кругах его жены Екатерины Александровны, урожденной графини Толстой (1768-1835), кавалерственной дамы ордена святой Екатерины малого креста. В группе семейных акварельных портретов Пашковых, поступивших в музейное собрание в 1919 году из ветошкинских имений, без труда узнается (по аналогии с известными портретными воспроизведениями лиц из рода Пашковых) в персонаже небольшого акварельного с добавлением туши портрета, выполненного в голубой манере, полный спокойного, гордого достоинства строгий облик В.А.Пашкова в андреевской ленте, со звездой и с легкой врожденной косинкой во взгляде серо-голубых глаз. Портрет имеет авторскую подпись «Р.Коношенко» и, судя по возрасту персонажа и орденским знакам, относится к началу 1830-х годов (не ранее 1830 и до 1834 года). Знакомство А.С.Пушкина с семьей В.А.Пашкова согласно данным пушкиноведения началось в Царском Селе в 1815-1817 годах, продолжалось в послелицейское время в петербургском и московском великосветском обществе, в салонах А.О.Смирновой, Д.Ф.Фикельмон и др. Исследователи-пушкинисты высказали предположение о том, что запись поэта «Семья Пашковых» в планах «Русского Пелама» (1830-1835) имеет в виду, вероятно, именно эту семейную ветвь обширного рода Пашковых. Обратимся к очерку «Болдино и воспоминания о А.С.Пушкине», опубликованному в «Московских ведомостях» за 1899 год: «Из соседних с Болдином помещичьих имений назовем: Новую Слободу – кн. Кочубея, Ветошкино на р.Пьяне – Пашкова и деревню Кистеневку, перешедшую в род Пушкиных от Чичериных, известную по своей роще, название которой упоминается в повести «Дубровский». Ветошкино и Кистеневка уже не в Лукояновском, а в Сергачском уезде. Пашков и князь Кочубей были знакомые Пушкина по Москве и Петербургу. Затем Пушкин, живя в Болдине, ездил к княгине Голицыной, урожденной Всеволожской, в ее имение, находившееся в 30 верстах от Болдина». Кого же из Пашковых имел в виду автор заметки в «Московских ведомостях»? Согласно архивным данным после смерти В.А.Пашкова-старшего (2 января 1834 года) ко времени третьего приезда А.С.Пушкина в Болдино в сентябре 1834 года нижегородские земли и имения В.А. и Е.А. Пашковых перешли к детям, прежде всего к их трем сыновьям: участнику Отечественной войны и герою Бородинского сражения генерал-майору Александру (1792-1868), женатому с 1828 года на Е.П.Лобановой-Ростовской (1805-1854); флигель-адъютанту, а впоследствии генерал-майору Михаилу (1802-1863), женатому с 1829 года на фрейлине двора Марии Трофимовне, урожденной фон Барановой (1807(?)-1869); штабс-ротмистру Ивану (1805-1869). Дочерям также были выделены деревни и усадьбы в Ветошкинской волости: Татьяне (1793-1875), замужем с конца 1814 или с 1815 года за князем И.В.Васильчиковым; Евдокии (1796(?)-1868), замужем после 21 марта 1821 года за графом В.В.Левашовым; Елизавете (1809-1890), замужем с 1831 года за министром юстиции Д.В.Дашковым. Косвенное свидетельство возможности нижегородских встреч А.С.Пушкина с членами семьи Пашковых – архивный документ, который сообщает о том, что у младшего из братьев – штабс-ротмистра Ивана Васильевича Пашкова был особняк в Нижнем Новгороде по Болотову переулку, и числился он за ним и его ближайшими родственниками, видимо, вплоть до 1890-х годов. В пушкиноведческой литературе без ссылки на источник упоминается о том, что и еще один из братьев Пашковых также имел свой дом в том же Болотовом переулке. Не менее вероятны встречи А.С.Пушкина на нижегородской земле и с семейством среднего из трех братьев Пашковых – Михаила Васильевича. Женившись в январе 1829 года на фрейлине двора Марии Трофимовне фон Барановой, имевшей широкие великосветские связи, он быстро занял блестящее положение в обществе во второй половине 1830-х годов и в чине полковника был зачислен в свиту императора, дослужившись в 1840-е годы до чина генерал-майора. Основные его владения находились в Оренбургской и Тульской губерниях, где он имел 4900 душ и медеплавильный завод. Однако в 1830-е годы вплоть до конца 1850-х годов его семья была еще крепко связана с нижегородской землей. В пушкиноведении имеется множество указаний на интереснейшие факты знакомства и общения А.С.Пушкина с Михаилом Васильевичем Пашковым в великосветских кругах Петербурга и Москвы, в доме родителей Пашковых, в петербургском Английском клубе, членами которого они состояли с 1832 года. Факты общения поэта с его семьей приводят в своих письмах, воспоминаниях и дневниковых записях В.А.Жуковский, П.А.Вяземский, А.И.Тургенев, Е.А.Соломирский и др. К.М.Шрейнцер. Портрет М.Т.Пашковой с детьми. 1842 г. Светлым воспоминанием об этой далекой поре стал акварельный портрет, выполненный художником К.М.Шрейнцером в 1842 году и изображающий молодую женщину в усадебном интерьере с двумя детьми: мальчиком около 12 лет и девочкой лет шести. На обороте традиционная для этой группы семейных портретов обрывочная надпись: «Пашков Ветошкино… Из имения Пашковых». Персонажи этого портрета до последнего времени оставались неизвестными. Однако по аналогии с известным акварельным портретом М.Т.Пашковой с дочерью Александрой кисти П.Ф.Соколова (написан в начале 1830-х годов, когда дочери Александре отроду было несколько месяцев), удалось установить, что на нижегородском акварельном портрете изображена та же самая модель – Мария Трофимовна Пашкова, супруга М.В.Пашкова. Неизвестный художник первой четверти XIX века (Кипренский?). Портрет Т.В.Васильчиковой, урожденной Пашковой. Около 1816 г. Еще одно полотно, поступившее в Нижегородский художественный музей из ветошкинского собрания. Здесь изображена одна из дочерей В.А.Пашкова-старшего Татьяна Васильевна (1793-1875) – вторая жена (с 1815 года?) князя Иллариона Васильевича Васильчикова, председателя Государственного совета и Комитета министров. Портрет этот писался, по всей вероятности, вскоре после ее замужества, то есть в середине 1810-х годов, что не противоречит его стилистике. Это была пора, когда Татьяна Васильевна ожидала появления на свет своего первенца - дочери Софьи. Заметим, кстати, что О.А.Кипренский до своего отъезда в Италию в мае 1816 года вполне мог общаться с семьей Иллариона Васильевича Васильчикова в период 1814-1816 годов, вскоре после того, как он создал одно из своих первоклассных творений – «Портрет Е.П.Ростопчиной», урожденной Протасовой, доводившейся родной сестрой первой жены князя. Напомним, что супруги И.В. и Т.В.Васильчиковы, а также их дети Софья, Александр, Виктор, Сергей, Василий, Ольга и Надежда были петербургскими знакомыми Пушкина. И.В.Васильчиков, любимый и чтимый двумя императорами – Александром I и Николаем I, имел свободный доступ к монархам и отличался свободным словом, прямодушным и независимым. Известно, что он представлял Александру I в 1819 году стихотворение А.С.Пушкина «Деревня». По просьбе своего адъютанта П.Я.Чаадаева он ходатайствовал перед царем о смягчении участи поэта, попавшего в опалу." (из статьи В.В.Тюкиной "Знакомцы давние")
Светлана: "Возвращаясь к исходной точке поиска причин и связей бытования интересующих нас портретов А.Г.Муравьевой в семейном собрании Пашковых, напомним, что основным наследником и владельцем нижегородских имений родителей стал старший из братьев генерал-майор Александр Васильевич (1792-1868), а позднее, в 1860-е годы, его сын полковник Василий Александрович (род. 12 апреля 1831 г.). Оба они записаны в дворянскую родословную книгу Нижегородской губернии. Соседскому общению с поэтом на болдинской земле в 1830-е годы могла способствовать и романтическая женитьба А.В.Пашкова в 1828 году на Елизавете Петровне Лобановой-Ростовской, урожденной Киндяковой (1805-1854). Она была хорошо знакома поэту и потому что доводилась родной сестрой жене (с 1834 года) Александра Николаевича Раевского – Екатерине Петровне, урожденной Киндяковой (1802-1839), и потому, что была племянницей известной московской поэтессы Е.А.Тимашевой (1798-1881), принятой в кругу литературных друзей и единомышленников А.С.Пушкина. Известно, что первое замужество признанной московской красавицы Елизаветы Петровны (1824 год, за обер-прокурором сената князем И.А.Лобановым-Ростовским) было неудачным и наделало много шума в обществе. С историей ее первого замужества пушкинисты связывают строку о «Запретной Розе» в ответном стихотворении А.С.Пушкина «Е.А.Тимашевой» от 20 октября 1826 года, а также слова в его письме из Москвы к П.А.Вяземскому от 9 ноября 1826 года: «… Что Запретная Роза? Что Тимашева?..» В 1831 году Нижегородская духовная консистория удостоверила рождение у молодых А.В. и Е.П.Пашковых сына Василия. В 1849 году он блестяще закончил обучение в Пажеском корпусе, его имя заносится на мраморную доску среди лучших выпускников. Начинает он службу в кавалергардском полку, затем в 1850-е годы продолжает ее в Военном министерстве, быстро продвигаясь в военной карьере. В начале 1860-х годов к нему переходит основная часть всех нижегородских владений Пашковых – и отцовских, и дядиных. Женитьба на графине Александре Ивановне Чернышевой-Кругликовой (род. в 1832 г.), родной племяннице и тезке А.Г.Муравьевой и первой дочери от брака в 1832 году старшей из сестер Чернышевых графини Софьи Григорьевны с полковником в отставке Иваном Гавриловичем Кругликовым, приносит молодому В.А.Пашкову-внуку в качестве приданого значительную часть чернышевских богатств, кроме майората. Право на майорат и имение в Яропольце унаследовал брат Александры Ивановны граф Иван Иванович Чернышев-Кругликов. Частью приданого Александры Ивановны Пашковой, урожденной Чернышевой-Кругликовой, стали, по всей вероятности, некоторые семейные реликвии Чернышевых, и среди них акварельные портреты ее знаменитой тетки и тезки. В.А.Пашков-внук А.И.Пашкова, урожденная Чернышева-Кругликова В руках молодых супругов В.а. и А.И.Пашковых к 1860-м годам вновь сосредоточились обширные земли и огромные богатства двух блестящих дворянских родов. Несмотря на успешное продвижение в военной карьере (в 1857 году В.А.Пашков-внук служил в канцелярии Военного министерства), в конце 1858 года он увольняется со службы с производством в полковники. Некоторое время ведет светский образ жизни, имеет в Петербурге особняк у Литейного моста. Однако к 1870-м годам его интересы резко меняются. Он выступает в мистическом ореоле религиозного реформатора и проповедника, не без влияния своей давней англомании и светского окружения его жены, особенно ее сестер: родной – Елизаветы Ивановны Чертковой, урожденной Чернышевой-Кругликовой, и двоюродной – княгини Веры Федоровны Гагариной, урожденной графини Пален, светских друзей графов М.м.Корф, А.П.Бобринского, С.П.Ливен, а также М.Г.Пейкер. В.Ф.Гагарина знакомит В.А.Пашкова-внука с лордом Гренвиллом Редстоком, приехавшим из Лондона в 1874 году в Санкт-Петербург для проповеди русскому народу сектантского учения «истинного евангелия». Принятый с восторгом в Петербурге, Редсток скоро приобрел себе много приверженцев среди аристократии. Во главе этих адептов новой секты стал В.А.Пашков-внук, продолжатель дела Редстока и организатор в России, особой религиозной общины, отрицавшей церковь внешнюю, считавшей своей задачей «заставить в скором времени русского Императора и все восемьдесят миллионов русского народа петь новую Песнь песней во славу непорочного агнца». Первое время «великосветский раскол» В.А.Пашкова-внука не встречал сопротивления ни духовных, ни светских властей, тем более что министр внутренних дел А.Е.Тимашев был женат на его родной сестре. Только в 1877 году началось активное сопротивление пашковцам и запрет их религиознных собраний, а с 1880 года возникла острая религиозная полемика. Оживление пашковской пропаганды в провинции и проведение съезда сектантов в 1884 году в Петербурге с участием иностранных представителей родственных сект вызвали противодействие официальных властей. Высочайшим повелением «Общество поощрения духовно-нравственного чтения» было закрыто. В.А.Пашков-внук и группа его приверженцев были высланы из столицы. Вместе со своим ближайшим окружением (с графом Корфом) он удаляется в Лондон. Находясь в эмиграции, В.А.Пашков-внук вплоть до своей смерти продолжает поддерживать своих последователей в России. Незаурядная, противоречивая личность «диссидента» В.А.Пашкова вызывала пристальный интерес Н.С.Лескова и особенно Л.Н.Толстого. К 1905 году его имения переходят к наследникам и, очевидно, последним хранителям семейных реликвий. Уже в наши дни на обветшалых чердаках ветошкинских имений кропотливым трудом нижегородских архивистов были найдены и спасены от полной гибели беспорядочные «россыпи» остатков полуистлевшего фамильного архива Пашковых – свидетеля их былого блеска и могущества." (из статьи В.В.Тюкиной "Знакомцы давние")
Светлана: В конце статьи Тюкиной написано: «Публикуемые материалы позволяют поставить вопрос о незамедлительном восстановлении архитектурно-паркового ансамбля Ветошкино, представляющего историко-художественную ценность в масштабах всей России.» Увы, если в 1991 году (когда писалась статья) дом Пашкова в Ветошкине находился еще в сносном состоянии, то вскоре через несколько лет случился пожар, и к настоящему времени от этого дома сохранились только стены… К сожалению, мне не удалось найти хорошую цветную фотографию дома до пожара. Черно-белая фотография дома Пашковых до пожара (из статьи) Цветная фотография несгоревшего еще дома (не очень хорошего качества) А это руины, являющиеся в настоящий момент домом Пашкова. В настоящее время восстановлен только один из флигелей, где разместили гостиницу. Когда в прошлом году мы ездили в Ветошкино, нам сказали, что руины так и останутся руинами, восстанавливать их, по всей видимости, не будут, не хватит средств… Очень печально… Вообще, можно сказать, что дом этот чем-то напоминал Шереметевский замок в Юрине… Михайло-Архангельская церковь в Ветошкине. Вот что узнаем о доме Пашкова из статьи В.В.Тюкиной. "Пашков дом в Ветошкине (строительство окончено в 1868 году) выделяется самобытностью своей фантазийной архитектуры, близкой стилистике барокко. Замысел впитал в себя художественные традиции как европейские (стилистика загородных дворцовых резиденций Северной Ломбардии в Италии XVI – начала XVIII века), так и чисто русские. Ветошкинский дворец сродни ранним постройкам В.И.Баженова (церковь Знамения в с. Вешаловке Липецкого района), близок по духу московской школе. Эта вилла-замок мастерски вписана в окружающий холмистый ландшафт: здание как бы вознесено на высокий постамент террасу с укрытыми в ней кладовыми, погребами, подвалами и даже километровым подземным ходом к реке. В отличие от «рукотворности» традиционного русского барокко это здание построено из красного кирпича с деталями, облицованными ограненным белым борнуковским камнем. Архитектурные объемы боковых фасадов полны динамики. Но особо художественно выразителен западный трехчастный фасад. Его боковые павильоны с фигурными ступенчатыми фронтонами, очерченными филигранным декором, напоминают и древние буддийские ступы, и традиционные закомары русских храмов. Из ветошкинского дворца поступили в 1919 году в музейное собрание (документальный источник поступления – «из собрания картин Пашковых») хорошо известные сегодня всем нижегородцам по музейной экспозиции пять монументально декоративных панно итальянского живописца XVIII века Доменико Фассати, запечатлевшие архитектурные ансамбли венецианских дворцов, галантные сцены в жанре «vita in villa» на фоне лазурного моря и тающих в воздушной дымке гор… Внушительных размеров (3 метра высоты и до 4-5 метров длины), заключенные в изящные рокайльные с позолотой рамы, эти панно – «Выезд на охоту», «Репетиция концерта», «Прогулка на гондоле» и другие – остались прекрасными тихими отзвуками той далекой, загадочной эпохи XVIII века, когда один за другим создавались грандиозные архитектурно-декоративные ансамбли, бурно развивалось дворцовое строительство, с блеском и роскошью украшались интерьеры. Одновременно с этими панно из ветошкинской усадьбы Пашковых согласно первичной музейной регистрации в музейное собрание поступила коллекция декоративной скульптуры: 12 мраморных бюстов мыслителей, или, как обозначено в инвентаре, «головы стариков» с пометками – «смеющийся», «плачущий», «с волосатой грудью», «оратор» и т.д. По свидетельству местных уроженцев, великолепный садово-парковый ансамбль ветошкинской усадьбы, раскинувшейся на 30 гектарах с мощной дренажной системой, зонами искусственно созданного рельефа, террасами, спускающимися к Пьяне, с богатейшей дендрологической коллекцией, с полянами, прудами и аллеями, некогда украшали мраморные статуи, ныне безвозвратно погибшие. Неизвестный скульптор (Италия. Конец XVII - начало XVIII в. ?). Мраморные бюсты мыслителей из усадьбы "Ветошкино" В коллекции скульптурных бюстов неповторимо слиты характернейшие черты стиля барокко с признаками гуманитарной культуры классицизма. Если это даже и не оригиналы, а просто повторяемые по заказу образцы скульптурного декора, то очевидно, что они выполнены с высоким профессиональным мастерством автором или авторами, тяготеющими к итальянской художественной традиции XVII века, к ее античным истокам. Эта коллекция мраморов обнаруживает глубокое понимание их создателями синтеза архитектуры и скульптуры: их барочная «активность» завязывает живой узел отношений с окружающей средой. Не исключено, что они могли выйти из венецианских скульптурных мастерских в начале XVIII века, где работала тогда плеяда талантливых скульпторов из разных стран Европы, выполняя множество заказов по декоративному оформлению дворцов, загородных резиденций и садово-парковых ансамблей. Стилистически близким аналогом нижегородской музейной коллекции декоративных скульптур воспринимаются мраморные мужские фигуры, входящие в декоративное оформление камина одного из парадных залов виллы Лечи – Эрбуско в восточной части провинции Бреския в Ломбардии (Италия)." (Из статьи В.В.Тюкиной "Знакомцы давние") Ветошкино в Интернет :) http://autotravel.org.ru/otklik.php?ex=3376
Сверчок: Светлана, я немного откручу назад, потому что не успел вовремя ответить об озере Светлояр… Поделюсь тем, что я видел и слышал в тамошних местах. Озеро – поёт. Очень часто слышен мужской хор и редко смешанный – мужской и женский. Мне довелось услышать смешанный, и это не было природным явлением. Мой спутник, далёкий от всякой мистики человек (когда я говорю «мистика», я имею в виду здоровую мистику), задал недоумённый вопрос: «А где магнитофон?». Обходя озеро, можно встретить все русские ландшафты, только ,естественно, в миниатюре. И лиственные леса, и хвойные, и поля, и холмы, и даже степи. Два ключа бьют рядом с озером. Один, мутный, для омовения глаз. Говорят, помогает. Другой, чистый и прозрачный, для омовения ног. Вот такие парадоксы. В Светлояр не впадает ни одной реки, зато одна вытекает. Не помню её названия. Когда эту реку стали перекрывать плотиной, то озеро стало стонать, как утверждали местные жители. В результате плотину не стали делать. Производились исследования озера, чтобы объяснить, откуда там вода. Озеро – карстового происхождения. Опускали аппараты на глубину 60 метров, дальше не решились. Часовню поставили не так давно. Ход со свечами вокруг озера – языческий ритуал. Церковь к нему не причастна. Однажды во время такого ночного хода со свечами – очень красиво, когда несколько сот идут друг за другом по одному – на озере появилась воронка. Если учесть, что течения там никакого быть не может, то это вызвало удивление у всех присутствующих. Что же касается ключа Кибелека и могилы трёх богатырей, то на фотографии, которую выложила Светлана, изображено место почитания богини Барыбы. Да, оно общеизвестно как ключ Кибелек, но от хранительницы этого места и ещё от одной женщины я знаю, что это не совсем так. Если пройти за ключ, в глубь леса по едва заметной тропинке, то выходишь на небольшую внутреннюю круглую поляну в чаще. Там есть три огромных могилы. Левая – ангела дневного, правая – ангела ночного, средняя – ангела полу-ночного (sic!). Могилы оргромны – более трёх метров в длину. Возле них три больших креста. Охраняет это место огромный сыч. Как только туда подходят с шумом, гамом, миром, сыч вырывается из какого-нибудь куста и яростно кричит, пока все не стихают. А потом… …Сыч огромный улетал, Где он жил никто не знал. Был я в том месте и ночью. Чудеса там можно потрогать руками. Если идти по полю к ключу, то неподалёку, справа, находится скит староверов. Очень интересные люди там живут. Один, например, выпускник нижегородской консерватории. Любят они эти места и не чураются того, что там происходит. Светлояр – чуткое место к молитве.
Светлана: Сверчок, спасибо за Ваши впечатления о Светлояре! Место это действительно сказочное... Я сама была там всего лишь 2 раза и мечтаю побывать еще. Вообще, мне известно, что Светлояр очень почитают старообрядцы: они регулярно (каждый год) собираются там на праздник иконы Владимирской Божьей Матери и устраивают крестные ходы. http://www.sedmitza.ru/index.html?sid=416&did=15155 http://www.samstar.ucoz.ru/publ/36-1-0-49 Старообрядчество в Нижегородском регионе http://religio-nn.narod.ru/konfesio/starobr.htm
Светлана: Еще о Светлояре. Вообще легенда о Китеже может быть объяснена и по-другому... Известно же, что старообрядческий "Китежский летописец" не очень древний... Время его создания - 17-18 вв. Возможно, легенда о Китеже появилась благодаря язычникам - марийцам. С сокращениями приведу "избранные" места из статьи Н.Морохина (из книги "Прибытие поезда") "Но может быть, есть настоящие древние летописи, которые упоминают град Китеж? Есть. Только говорится в них не про Китеж, а про «Китешку». Это один из вариантов названия села в нескольких километрах к востоку от древнего города Суздаля. Сейчас официально это – Кидекша. В нее, если остается время, заглядывают туристы: в селе целы домонгольские еще церкви. А возле него – знаменитая река Нерль, в которую впадает маленькая Каменка, текущая через Суздаль. Раньше в этих местах проживали племена мери, известные по летописям, по археологическим находкам. В мерянском языке «-ешка» - это окончание направительного падежа множественного числа. Такого в русском нет, но перевести форму несложно: она отвечает на вопросы – «куда?», «к чему?» «Кит» - древний, известный во многих финно-угорских языках корень, обозначающий – «камень». «Китешка» - « К камням». Та речка, через Суздаль текущая, - именно Каменка. И впадает она в Нерль в Кидекше. А дно у нее в устье, действительно, каменистое, что редкость для Суздальского Ополья. Так что бежит речка, и правда, к камням. А вдоль нее идет старая дорога на восток. Та самая, по которой суздальцы достигали Волги, выходили к Городцу. Был такой обычай: на одной и той же дороге основывали города и села с одинаковыми именами. Только одни были Большой, Старый, Ближний – все это синонимы. Другие, построенные позднее – Малый, Новый, Дальний – и эти слова в нашем случае имели одинаковые значения. «А Кидешьшую церковь постави Борисъ Михайловичъ, сынъ брата Андреева Всеволожа, и съсыпа городъ Кидекшу, тои же Городецъ на Волзе» - это самое первое летописное упоминание Городца под 1152 годом. Городец – Малый Китеж. Если приехали первопоселенцы в него с запада (а это совершенно точно так), то на западе надо искать и Большой Китеж. Или – просто Китеж. Но почему легенда «загнездилась» именно на озере Светлояр? Известно, что природными святынями обычно становится все поражающее воображение людей, но не ими созданное. Было чему удивиться человеку, который открыл Светлояр. Удивительная чистота и прозрачность воды – до сих пор ее здесь пьют некипяченой. Необычная для в общем-то небольшого озера глубина – до 36 метров. Непривычная растительность: вдоль северного берега Светлояра до сих пор можно найти виды, которые очень редки в лесном Заволжье или вообще встречаются только в тундре: рдест длиннейший, тростянка овсянничная, поражающая воображение росянка лапландская – растение, охотящееся на насекомых, орхидея лосняк Лезеля. Это след ледниковых времен, той отстоящей от нас почти на два десятка тысячелетий поры, когда земля к северу от Нижегородского Поволжья была скована ледовым панцирем, а в нынешней средней полосе была многолетняя мерзлота и недолго длилось холодное лето. И конечно, совсем необыкновенна красота Светлояра. Похож он, по словам писателей, и на «чашу», и на «голубое око», обрамленный праздничным, могучим лесом. Смотрятся в его светлые воды,в збегая на «горы» медовые сосны, покачиваются на их отражении кувшинки… Природные святыни, как очень верно пронаблюдал философ Эдуард Шукуров, имеют свойство обязательно переходить из рук в руки, когда сменяют друг друга живущие возле них народы, когда в фаворе оказываются другие религии. И остаются именно святынями, где люди поклоняются, пусть совсем иным, но богам. Такие смены народов и вер происходила в междуречье Керженца и Ветлуги в недавние времена. В 17 веке в этом краю жили русские старообрядцы. А до них – финно-угры: марийцы, меря. Само слово «Светлояр» - двуязычное. Если начало его вполне понятно русским, то второй корень – «яр», «ер» - чисто марийский, обозначающий озеро. В Заволжье на марийских землях мы найдем массу подобных названий, принадлежащих именно озерам: Нестиар, Кузьмияр, Когояр, Пижьяняр, Лужъяр, Кумъяр, Посъяр… Название Люнды с диалекта марийского языка переводят как «незаселенная». Рядом с Владимирским – деревня с тоже марийским названием Шурговаш – «лесной исток». Деревни Быдреевка, Быдрей, Пыдрей, получили имя от древнего марийского имени Бадри – «хороший, добрый». Пузеево имеет в корне тоже марийское имя, переводимое «ребенок». Остались следы марийцев в этом краю. И их много. А вот древние предания, которые записаны были в древностях возле Светлояра и, на первый взгляд, очень плохо увязываются со знаменитой легендой. «Раньше в наших лесах на берегу Люнды жили какие-то племена язычников. И на самом красивом высоком месте было у них капище – на горах, над Светлояром стояли дубовые идолы. Сюда молиться приходили богам своим… А уж как христианство пришло, порубили на берегу идолов, порубили священную дубовую рощу». Другое предание: «Марийцы вроде бы со старопрежних пор этими землями владели и деревни их по всей округе располагались. Но вот прошло какое-то время, и явились сюда к Светлояру с самой Московии русские князья, да не одни, а с попами. И стали они тут свои порядки наводить. Марийцам было приказано уйти со своих старых мест подальше в леса, в неудобные для жизни северные земли. Однако они не подчинились требованиям князей и попов. Более того, пришли марийцы на самый берег Светлояра и сказали, что умрут, но не покинут насиженных земель, земель своих отцов и дедов… Марийцы спустились к самой воде и сделали на берегу подкопы под корами. А землю над головами в только что вырытых пещерах они укрепили сделанными на живую нитку подпорками. Потом они собрали всех марийцев из окрестных деревень и тут же убрали подпорки из-под земляных крыш. Земля рухнула и засыпала непокорных людей…» Из давних глухих времен пришли в 20 век эти рассказы. Семьсот-шестьсот лет назад в Заволжье шли казавшиеся бесконечными Черемисские войны. Историки редко пишут о них. У марийцев, отступавших в глубины тайги, об этой поре сохранились горькие, но размытые воспоминания. Русские летописи говорят об этих войнах вскользь, но из небольших замечаний несложно понять – за Волгой выжигались чужие деревни, их жителей, не желавших покоряться иной власти, убивали. Документы прошлого рассказывают, с каким радостным неистовством жгли завоеватели священные рощи и деревья местных финских народов, как рушили «языческие», «поганые» памятные знаки на их древних кладбищах. Ответом были неожиданные нападения на русских ратников. Марийцы хорошо знали тайгу, были отличными охотниками, и подкараулить противника для них было несложно. Ушли под землю праведными, непокоренными, не изменившими своим богам прежние хозяева дальних заволжских лесов. Ведь именно об этом рассказывает и древняя Китежская легенда: она о городе, который стал подземным, был накрыт холмами с лесом, озерной водой, чтобы жители его спаслись от чужеземного поругания, сохранили свои святыни. А само озеро, как настоящая природная святыня, перешло в руки следующих хозяев. Это были уже русские поселенцы – совсем не похожие на тех, кто жил в керженской тайге до них, верившие не в Доброго Великого Бога – Поро Кугу Юмо, не в лесных богов, которые владели деревьями, зверями, птицами, водами этой земли. Удивительное озеро бежавшим в этот край старообрядцам требовалось не меньше, чем их предшественникам. Потому что только владея таким чудом, любя его, можно с полным правом говорить соседям: «Мы есть! У нас – своя вера, своя земля, свои святыни!». Так всегда бывает в истории. И этим чувством – утверждения своей веры, своих представлений о мире – полна статья семеновского старообрядца Степана Меледина «Китеж на Светлоярском озере», та, что открыла длинную вереницу публикаций о природном чуде и всем, что связано с ним в народной памяти. Официальная православная церковь не удержалась в свое время от попыток в пику старообрядцам убрать с лица земли «светлоярские соблазны и суеверия», по которым в 1836 году вела «Дело об уничтожении часовни, построенной без разрешения начальства, и об опровержении летописца об этом озере и граде Китеже». Протоиерей Смирнов обличал «раскол», негодовал против его святыни. Но в донесении его говорится: «Тут совершаются мольбы, обожаются сами деревья, приносятся им жертвы… Они представляют сущее подобие черемисских (марийских) кереметей». Выходит, традиции передавались не просто из поколения к поколению – от народа к народу. Прошло полтора века с небольшим, и митрополит Нижегородский и Арзамасский уже служил торжественный молебен на берегу озера, освящал рядом с ним часовню. Православная церковь «приняла» Светлояр и почитает его уже не местом «идолопоклонничества», «соблазнов», а своей святыней."
Арина Родионовна: Дорогие мои! А давайте соберёмся – и на Светлояр! Так вы о нём волшебно рассказываете – очень хочется там оказаться.
Светлана: Давайте! Ждем Вас - "налегке и с легким ветром в рюкзаке"!.. :))) О тайнах Светлояра Тайна зоны "К" (часть I) http://www.svetloyar.ru/index.php?id=000112 Тайна зоны "К" (часть II) http://www.svetloyar.ru/index.php?id=000113 О гипотезах возникновения озера Светлояр http://www.svetloyar.ru/index.php?id=000104 Вот, нашла еще ту самую статью Морохина о марийцах на Светлояре в Интернете: http://www.ecoethics.ru/b26/305.html Еще о Китеже, Светлояре и марийцах http://vintages.nnm.ru/skazanie_o_nevidimom_ http://www.unn.ru/rus/f9/fond/texts/346.html
Лепорелла: без всяких шуток! сколько можно на печи ... с котами с блинами, понимаешь, в смяТане валяться! даёшь СветлоЯр!
marta: Жаль, что мне с вами никак... С котами шутки плохи. Не сладко с ними путешествовать. Писала ли я, как настрадался Н.А.Некрасов путешествуя по Пруссии? Читайте в Кёниге. А я буду вам всем печь блины!
Арина Родионовна: Для этого придётся поехать с нами. А то как же мы блины сможем есть на расстоянии?
marta: Виртуально, нянюшка. А за кампанию - спасибо! И споём: Тра-та-та! Тра-та-та! Мы везём с собой кота...
Светлана: Нижегородская земля является родиной двух выдающихся церковных деятелей, протопопа Аввакума и патриарха Никона. Несмотря на то, что Аввакум и Никон находились по «разные стороны баррикад», их родные села Григорово – родина Аввакума и Вельдеманово – родина Никона – находятся совсем недалеко друг от друга… Жизненный путь Никона и Аввакума начинался на Нижегородской земле, здесь прошли детские и юношеские годы... Аввакум Петров – идеолог старообрядчества, расколоучитель, писатель. Родился 20 ноября 1620 г. в с. Григорово - казнен (сожжен в срубе) 14 апреля 1682 г. в Пустозерске. С сайта http://www.rusk.ru/st.php?idar=21870 Основные сведения о своей жизни протопоп Аввакум изложил в автобиографическом "Житии" и др. сочинениях. Родился он в семье священника. Мать – Мария (в иночестве Марфа) – была, по словам Аввакума, "постница и молитвенница" и оказала большое влияние на религиозное развитие сына. В 1638 г. Аввакум женился на дочери местного кузнеца Анастасии Марковне (1628-1710), родившей ему 5 сыновей и 3 дочерей. Переехав в с. Лопатищи того же уезда, Аввакум в 1642 г. был рукоположен во диакона, а в 1644 г.- во священника. Летом 1647 г. бежал с семьей от преследований местного "начальника" в Москву, где нашел поддержку у царского духовника Стефана Вонифатьева, после чего вернулся в свой разоренный дом в Лопатищах. С этого времени Аввакум начал поддерживать активные контакты с кружком "ревнителей благочестия" и последовательно осуществлять их программу исправления нравов, из-за чего вступал в постоянные конфликты как с паствой, так и с властями. В мае 1652 г., спасаясь бегством от разъяренных прихожан, Аввакум вновь направился в Москву, получил назначение в г. Юрьевец-Повольский, где был поставлен в протопопы. На новом месте протопоп Аввакум вскоре восстановил против себя мирян и духовенство, был жестоко избит толпой и бежал в Кострому, оттуда в Москву. Здесь он начал служить в Казанском соборе, протопопом которого был его покровитель лидер "боголюбцев" Иван Неронов. Оказавшись в самой гуще событий, связанных с церковной реформой, проводимой Патриархом Никоном, протопоп Аввакум после ареста Неронова (4 авг. 1653) стал во главе старообрядческой оппозиции реформам. Вместе с костромским протопопом Даниилом он написал несохранившуюся челобитную царю Алексею Михайловичу, где просил за Неронова, проводил последнего в ссылку, проповедовал с паперти Казанского собора; лишенный своего места, он служил в церкви Аверкия в Замоскворечье, а затем демонстративно совершал богослужения в "сушиле" во дворе Неронова, где и был арестован 13 авг. 1653 г. Закованный в цепи, протопоп Аввакум был заключен в подземелье Андроникова монастыря, где его били и морили голодом. Спасенный от расстрижения благодаря заступничеству царя, протопоп Аввакум был передан в Сибирский приказ, а 17 сент. 1653 г. "за ево многое бесчинство" сослан с семьей в Тобольск, где проживал с кон. дек. 1653 г. по кон. июля 1655 г. Здесь протопоп Аввакум пользовался покровительством тобольского воеводы В. И. Хилкова и Сибирского архиеп. Симеона, добившегося для него разрешения служить в кафедральном Софийском и Вознесенском городском соборах. Тем не менее, как вспоминал впоследствии сам протопоп Аввакум, "в полторы годы пять слов государевых сказывали на меня" (т. е. было отправлено 5 доносов на протопопа Аввакума). Особенно острое столкновение произошло у него с архиепископским дьяком И. В. Струной. И хотя благодаря поддержке владыки дело закончилось в пользу протопопа, эти события повлияли на его судьбу: было велено перевести протопоп Аввакума с семьей под стражей в Якутский острог с запрещением служить литургию. Аввакум доехал только до Енисейска, т. к. поступил новый указ – отправить его в Даурию вместе с отрядом воеводы А. Ф. Пашкова. Во время похода, начавшегося 18 июля 1656 г., между Аввакумом и воеводой, отличавшимся крутым нравом, сложились крайне неприязненные отношения. Уже 15 сент. 1656 г. Аввакум был по приказу последнего наказан кнутом на Долгом пороге за "малое писанейце", в котором воевода осуждался за грубость и жестокость. Тогда же казаками и служилыми людьми была составлена инспирированная Пашковым челобитная на имя царя, обвинявшая Аввакума в том, что он написал "воровскую составную память", "глухую, безымянную", направленную против "начальных людей" с целью учинить смуту. Челобитчики требовали смертной казни Аввакума. По прибытии отряда Пашкова 1 окт. 1656 г. в Братский острог Аввакум был заключен в холодную башню, где сидел до 15 нояб. В мае 1657 г. отряд двинулся дальше, через Байкал, по Селенге и Хилку до оз. Иргень, а оттуда волоком до р. Ингоды, затем по Ингоде и Шилке, достигнув в нач. июля 1658 г. устья р. Нерчи. Весной 1661 г. Аввакум по приказу из Москвы с семьей и несколькими людьми отправился в обратный путь через всю Сибирь, охваченную восстаниями коренных народов. В 1662-1663 гг. он зимовал в Енисейске, с кон. июня 1663 по сер. февр. 1664 г. жил в Тобольске, где был связан с находившимися здесь в ссылке за приверженность к старым обрядам романовским попом Лазарем и Патриаршим подьяком (иподиаконом) Федором Трофимовым, а также однажды виделся с ссыльным Юрием Крижаничем, описавшим в 1675 г. эту встречу. Не позднее мая 1664 г. Аввакум прибыл в Москву. Во время почти 11-летней сибирской ссылки Аввакуму довелось вытерпеть невероятные лишения и голод, преодолеть много опасностей, пережить смерть 2 сыновей. В Сибири родилась слава протопопа как героя и мученика за "старую веру", развился его талант проповедника. Позднее он вспоминал, что, возвращаясь в Москву, "по всем городам и селам, в церквах и на торгах кричал", обличая "никонианские" новшества. В Сибири осталось немало его учеников и последователей. В Москве Аввакум был весьма благосклонно принят царем и его ближайшим окружением, познакомился и вел полемику с Симеоном Полоцким и Епифанием Славинецким, получал подарки от царедворцев, беседовал с царским духовником Лукьяном Кирилловым, Рязанским архиеп. Иларионом, окольничими Р. М. Стрешневым и Ф. М. Ртищевым, спорил с ними "о сложении перстов, и о трегубой аллилуйи, и о прочих догматах", стал духовным отцом боярыни Ф. П. Морозовой, ее сестры княгини Е. П. Урусовой и многих др. московских "старолюбцев". Несмотря на подношения и посулы со стороны властей (в т. ч. обещание сделать его справщиком на Печатном дворе), Аввакум, относившийся к новым обрядам с прежней нетерпимостью, "паки заворчал" – написал царю гневную челобитную, "чтоб он старое благочестие взыскал", и стал открыто проповедовать свои взгляды. В авг. 1664 г. было принято решение сослать Аввакума с семьей в Пустозерск. С дороги, из Холмогор, он написал в окт. 1664 г. челобитную царю с просьбой из-за трудности зимнего пути оставить его "зде, на Холмогорах". Благодаря заступничеству Ивана Неронова, к тому времени уже примирившегося с Церковью, а также из-за отказа кеврольских и верховских крестьян дать прогонные деньги и подводы местом ссылки Аввакума стала Мезень (прибыл сюда с семьей и домочадцами 29 дек. 1664). В кон. 1665 – нач. 1666 г. в связи с подготовкой к Собору (начался в февр. 1666) были арестованы вожди старообрядческой оппозиции. 1 марта 1666 г. был привезен в Москву и Аввакум, которого отдали на увещание Крутицкому митр. Павлу. "Он же меня у себя на дворе,- вспоминал Аввакум,- привлачая к своей прелестной вере, томил всяко пять дней, и козновав, и стязався со мною". 9 марта Аввакума перевели "под начал" в Пафнутиев Боровский монастырь. После бурной полемики на Соборе протопоп Аввакум и его единомышленники, диак. Федор Иванов и суздальский свящ. Никита Добрынин, были 13 мая 1666 г. лишены сана и анафематствованы в Успенском соборе, после чего их, закованных в цепи, поместили в Никольский Угрешский монастырь, где 2 июня Федор и Никита раскаялись и подписали требуемые от них грамоты. В нач. сент. Аввакум вновь был переведен в тюрьму Пафнутиева Боровского монастыря, где его безуспешно уговаривали покаяться и примириться с Церковью. В этих увещаниях принимали участие А. С. Матвеев и дьяк Д. М. Башмаков. 17 июня 1667 г. новые безуспешные увещания и острые споры продолжились на заседаниях Собора, а через месяц Аввакуму, попу Лазарю и соловецкому иноку Епифанию за их упорство вынесли окончательный приговор – "отослать к грацкому суду". 26 авг. по царскому указу Аввакум вместе с Лазарем, симбирским свящ. Никифором и Епифанием был приговорен к ссылке в Пустозерск. На др. день Лазарю и Епифанию резали языки, а 30-31 авг. всех осужденных повезли в Пустозерский острог и 12 дек. доставили на место, где поместили "порознь, очистя пустозерских крестьян избы, по одному человеку в избе", под надзором сотника Ф. Акишева и 9 стрельцов. 20 апр. 1668 г. сюда же был привезен Федор Иванов. Через несколько месяцев в Пустозерске умер свящ. Никифор. Дело со строительством особых тюрем для ссыльных затянулось, благодаря чему они имели возможность некоторое время достаточно свободно общаться между собой, а также поддерживать связи с внешним миром. Лишенные книг и др. материалов, необходимых для работы, Аввакум и его товарищи тем не менее продолжали в своих "писаниях" разоблачать "никонианские" нововведения. Уже осенью 1669 г. на Русь была отправлена от имени всех пустозерских узников книга Федора Иванова "Ответ православных", содержавшая "правду о догматех церковных", к которой Аввакум приложил подробную одобрительную рецензию – "Припись ведения ради сему". В посланной тогда же челобитной на имя царя Аввакум писал, что их напрасно отлучили от Церкви и назвали еретиками, ибо в таком случае подобной же участи заслуживают и все бывшие ранее русские иерархи и государи, державшиеся дониконовских обрядов. По его мнению, главная ответственность за все решения Церкви лежит на самом царе. Сочинения Аввакума, написанные как им самим, так и в соавторстве со своими "соузниками", через "верных людей" передавались на Мезень (здесь в Окладниковой слободе находилась в ссылке его семья), а оттуда в Москву, в Соловецкий монастырь и в др. места. Связи Аввакума с учениками и последователями не прекратились и после того, как ужесточился режим содержания пустозерских узников, разведенных по отдельным земляным тюрьмам. В 1670 г. началась новая волна репрессий в отношении приверженцев дониконовских обрядов. В марте на Мезени были повешены ученики Аввакума Федор Юродивый и Лука Лаврентьевич. Сыновей Аввакума Ивана и Прокопия также приговорили к повешению, но они "повинились" и были вместе с матерью посажены в земляную тюрьму. 14 апр. того же года состоялась вторая "казнь" пустозерских "тюремных сидельцев" (Лазарю, Федору Иванову и Епифанию вторично резали языки и рубили правые руки), Аввакуму было указано "вместо смертной казни" держать в тюрьме на хлебе и воде. Ухудшение положения пустозерских узников в известной степени даже стимулировало их литературное творчество. Именно в эти годы Аввакум создал свои основные произведения. Самое известное из них – автобиографическое "Житие" – он написал в 1672-1675 гг. по "понужению" своего духовного отца инока Епифания, желавшего, чтобы "дело Божие" – жизнь Аввакума – не было забыто. Причиной написания собственного "Жития" Аввакум называет желание понудить своих учеников следовать его примеру (по-видимому, имея в виду стояние за "старую веру"). "Житие" сохранилось в 3-х авторских редакциях, 2 из которых дошли в автографах. Кроме того, существует Прянишниковский список, представляющий собой отредактированный кем-то текст самого раннего, не дошедшего до нас варианта "Жития" Аввакума, а также 2 поздние переработки произведения. В эти же годы Аввакумом была написана "Книга бесед", отразившая важнейшие элементы его отношения к современным событиям. В этом сочинении, включавшем 9 (иногда 10) глав-"бесед", церковная реформа предстает как возврат от евангельского учения к ветхозаветным установлениям и порядкам, происшедший под влиянием римлян и греков, в разное время отступивших от "истины", что и является предвестием Второго Пришествия и Страшного Суда. В условиях открытого наступления зла, когда особенно остро встает необходимость выбора пути ("узкого" – к Богу, "широкого" – к дьяволу), человек, несмотря на его двойственную природу, все же способен проявить свою подлинную сущность, предпочтя греховному миру, захваченному антихристом, духовное делание в доме Бога. Именно к этому призывал Аввакум своих последователей – "малых избранных", которым по мере написания отправлял "беседы" вместе с сопроводительными письмами. В старообрядческой среде "беседы" Аввакума объединялись в сборники, но ни один из них не содержит полного текста. Еще одним крупным произведением, появившимся из-под пера Аввакума в 1673-1676 гг., является "Книга толкований", адресованная его любимому ученику С. И. Крашенинникову (иноку Сергию). Она включает толкования Аввакума на псалмы, Книги Притчей и Премудрости царя Соломона, Книгу пророка Исаии, а также его собственное поучение "Что есть тайна христианская, и как жити в вере Христове". Обращаясь к толкованию ветхозаветных текстов, Аввакум стремился через них показать современные ему события и тем самым дать им духовную оценку. Взгляды Аввакума на переживаемое время нашли отражение также и в его обширном эпистолярном наследии – в челобитных царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу, в посланиях и письмах своей семье, царевне Ирине Михайловне, Ф. П. Морозовой, Е. П. Урусовой и М. Г. Даниловой, игум. Феоктисту, юродивому Афанасию (иноку Авраамию), Маремьяне Федоровне, Ксении Ивановне и Александре Григорьевне, Алексею Копытовскому, "отцу" Ионе, старице Каптелине, Борису и "прочим рабам Бога Вышняго", "отцам святым" и "преподобным маткам" и т. д. Причину церковного раскола Аввакум видел в любоначалии иерархов, деятельность Никона называл "агарянским мечом" и сравнивал низложенного Патриарха с Арием и Римским папой Формозом. Полемический настрой нередко приводил Аввакума к противоречивым высказываниям. Так, призывая в запальчивости перерезать "никониан" как собак, он в др. сочинениях, выказывая смирение, писал, что Господь простит тех членов Собора, которые его проклинали и расстригали, т. к. это случилось не по их вине, а сам "дьявол наветом своим строил". Долгое время Аввакум верил, что царь Алексей Михайлович обратится к "истинной вере", и лишь после репрессий, начавшихся в 1670 г., его отношение к царю резко изменилось: пустозерские узники назвали Алексея Михайловича и его будущего преемника на троне "антихристовыми рогами", т. е. предтечами антихриста, который в мир еще не явился. Впрочем, после воцарения в 1676 г. Феодора Алексеевича, на которого старообрядцы возлагали надежды, Аввакум попытался изменить оценку нового царя старообрядцами, что нашло отражение в "Ответе" Аввакума на присланное из Москвы "Возвещение от сына духовного ко отцу духовному". Такой подход был одобрен всеми пустозерскими узниками. Сложным было отношение Аввакума к таинствам реформированной Церкви. Отрицая действительность Таинства Рукоположения в ней священников и уча паству прибегать в силу необходимости к всевозможным обманам при контактах с ними, он тем не менее еще в 1669 г. не только разрешил своим духовным детям ходить в те храмы, где новопоставленные священники служили по старым книгам, но и позволял им брать таких священников в духовники. Позднее в послании "отцу" Ионе Аввакум писал, что перешедшие в староверие "новые попы" могут служить все службы, кроме литургии; литургисать же могут лишь те, кто "постражет от мучителей и кровь свою излиет за старое благочестие". Поскольку найти таких священников, которые пострадали "за веру" и все же остались на свободе, было трудно, Аввакуму пришлось снять и это ограничение. Он даже признал действительным Крещение, совершенное "нераскаявшимися никониянскими попами", но советовал после этого прочитать добавочные молитвы. Аввакум осуждал тех своих единоверцев, кто в условиях "последнего времени" отрицал Таинство Брака и отказывался от Причастия Св. Даров ввиду "конечного истребления" антихристом Бескровной Жертвы. В обрядовой сфере наряду с отстаиванием традиционной для ревнителей дониконовской старины суждений о двоеперстии, сугубой аллилуйе, иконном писании по древним образцам и т. п. Аввакум обращался к вопросам, вызывавшим споры внутри старообрядчества, выступая в защиту благочестивости старопечатных книг, восьмиконечной формы креста, единогласного пения и т. д. Одобряя в посланиях Крашенинникову самосожжения, Аввакум видел в них отнюдь не средство душевного спасения, а единственный в некоторых случаях способ "урываться" из рук "мучителей". Особое место в наследии Аввакума занимает "Книга обличений, или Евангелие вечное" (ок. 1679) – полемическое произведение, направленное против одного из "соузников" протопопа – бывшего диак. Федора Иванова. В "Книге" отразились их споры по догматическим вопросам, продолжавшиеся почти десятилетие, в этих спорах приняли участие все пустозерские узники. Далеко не полный текст "Книги" дошел до нас в виде отрывков, пересказов и цитат, в т. ч. в послании Федора сыну Максиму, в трудах обличителей раскола XVIII в. (в "Розыске о раскольничьей брынской вере" свт. Димитрия Ростовского, в "Пращице" Нижегородского архиеп. Питирима, в сочинениях основателя Саровской пуст. иеросхим. Иоанна, прот. А. И. Журавлева, бывшего беспоповца Г. Яковлева и др.), в "Сказании о распрях, происходивших на Керженце из-за Аввакумовых догматических писем" Т. М. Лысенина и т. д. В этих спорах Федор отстаивал в большинстве случаев догматически верные мнения, Лазарь разделял, хотя и не во всем, взгляды Аввакума, а инок Епифаний занимал нейтральную позицию. В борьбе с Федором Аввакум не стеснялся в выборе средств: при помощи охранявших их стрельцов он выкрал у своего оппонента сочинение, посвященное спорным вопросам, и уничтожил его, оставив лишь несколько листов, которые перепортил и послал в Москву. Аввакум отрицал единосущность Св. Троицы, поскольку утверждал, что в Св. Троице – 3 существа, "три цари небесные", каждому из которых принадлежит "особое седение"; вместе с тем он отделял Христа от 3-го Лица Св. Троицы, или "четверил" Ее, как писал Федор. При этом Аввакум и Лазарь обвиняли Федора в "единобожии" и говорили, что он прячет "существа в существе". Превратные представления о Лицах Св. Троицы привели Аввакума к пересмотру и др. догматов. Существо Бога представлялось ему пространственно ограниченным, "пребывающим в вышних", "непоступным", из чего следовал вывод, что Бог вочеловечился не Существом, но благодатью. Далее Аввакум утверждал, что в 3-й день после смерти "воста Сын Божий, сниде телом и душею во адово жилище". При этом он различал "возстание" из гроба и Воскресение (первое произошло при схождении в ад, а "воскрес Христос, как из ада вышел") и считал, что еще до "возстания" Христос послал с Креста Свою Душу со Своей Кровью к Богу Отцу и она "на жидов била челом, еже они Христа убили напрасно". В споре о душе Аввакум исходил из мнения, что она "единосраслена и телесовидна; ум, слово и дух – силы в ней действенныя", т. е. виды проявления душевной энергии. Ангелов Аввакум вместе с Лазарем представлял, сообразно простонародным воззрениям, человекоподобными, т. е. так, как они пишутся на иконах. Аввакум и Лазарь считали, что преложение Св. Даров совершается на проскомидии,- это убеждение вызвано тем, что чин проскомидии в дониконовских Служебниках был очень длинным, причем на проскомидии Св. Дары благословлялись почти так же, как и в анафоре. Основателем Церкви Аввакум и Лазарь считали не Господа Иисуса Христа, а ап. Петра. Все эти заблуждения, выявившиеся в процессе яростной полемики Аввакума с мнимым еретичеством Федора, получили распространение и поддержку среди части учеников и последователей протопопа (см. ниже Аввакумовщина), однако основная часть старообрядцев догматические построения Аввакума, несмотря на его высокий авторитет мученика за "старую веру", не приняла. Впоследствии догматические построения Аввакума стали объектом острой критики со стороны обличителей раскола. В свою очередь выговский писатель С. Денисов, пытаясь в своем "Винограде российском" опровергнуть принадлежность этих "писаний" перу Аввакума, называл их подлогом. В 1676 г. в связи с челобитной Аввакума царю Феодору Алексеевичу, очень резкой и оскорбительной по тону (в ней, в частности, говорилось о загробных мучениях царя Алексея Михайловича, не вставшего на сторону Аввакума), бывшего протопопа и его товарищей решено было перевести в Кожеезерский и Спасо-Каменный монастыри, однако перевод не состоялся. Тогда же в Пустозерск были присланы "воры и мятежники", схваченные после подавления восстания в Соловецком монастыре. Из-за отсутствия места в пустозерских тюрьмах их, видимо, куда-то увезли, а 20 янв. 1680 г. сюда прибыла новая партия из 10 "соловьян". 6 янв. 1681 г.- в праздник Богоявления – московские старообрядцы, как сообщалось в объявлении Синода 1725 г., "безстыдно и воровски метали свитки богохульныя и царскому достоинству безчестныя" и в соборах ризы "и гробы царския дехтем марали… наущением того же расколоучителя и слепаго вождя своего" Аввакума. "Он же сам… на берестяных хартиях начертывал царския персоны и высокия духовныя предводители с хульными надписании и толковании". Эти события ускорили развязку. 8 февр. 1682 г. царь Феодор Алексеевич получил разрешение Собора поступать с раскольниками "по государеву усмотрению". В Пустозерск направился капитан стрелецкого стремянного полка И. С. Лешуков, который провел спешный сыск по поводу распространения Аввакумом из земляной тюрьмы "злопакостных" и "злохульных" писаний, направленных против царя и церковных иерархов. 14 апр. 1682 г. Авваккум, Лазарь, Епифаний и Федор Иванов были сожжены в срубе "за великие на царский дом хулы". Старообрядцами белокриницкого согласия Аввакум почитается священномучеником. 1-я служба Аввакуму (вместе с Коломенским еп. Павлом и др. старообрядцами, пострадавшими за "старую веру") была составлена в нач. XVIII в. (Церковь. 1912. N 41). Почитание установлено Собором старообрядческой Церкви в 1916 г., тогда же написана служба Аввакуму (с полиелеем). Память Аввакума старообрядческая Церковь празднует в неделю после празднования памяти св. отцов VII Вселенского Собора. В с. Григорове в 1991 г. был установлен памятник протопопу Аввакуму (скульптор В. М. Клыков), в Григорове ежегодно проходит Аввакумовский праздник, на который съезжаются старообрядцы со всей страны. В пос. Б. Мурашкино в 1993 г. освящена старообрядческая церковь во имя протопопа Аввакума. Памятник Аввакуму в Григорово Казанская церковь в Григорово (на ее месте стояла церковь, в которой служил священником отец Аввакума) Старообрядческая Аввакумовская церковь в Большом Мурашкино Регулярно проводятся «Аввакумовские чтения» http://www.amr-museum.ru/russ/exibit/news/news174_r.htm О Большом Мурашкино и его «достопримечательностях» http://www.opentextnn.ru/space/littlesityes/?id=819
Светлана: "Житие протопопа Аввакума" http://feb-web.ru/feb/avvakum/default.asp В.А.Мякотин «Протопоп Аввакум. Его жизнь и деятельность» (отрывок) «Большое значение имел в произведениях Аввакума и самый язык писателя. Яркий, образный, переполненный смелыми сравнениями, отражающий в себе все оттенки чувства и настроения, то нежный, то сжатый и энергичный, часто блещущий искрами неподдельного юмора, он вместе с тем не заключал в себе и тени ничего искусственного, книжного, а был как бы прямо из уст народа перенесен на бумагу. Это обстоятельство делало писания Аввакума равно понятными и дорогими для знатного и образованного боярина и плохо знающего грамоту крестьянина и было особенно важно в ту эпоху, когда литература образованного общества уже стала выделяться из собственно народной. В то время, как в произведениях ученых противников Аввакума преобладала сухая, книжная форма изложения, подавлявшая читателя громадным количеством иностранных слов и массой риторических оборотов, нередко почти совсем затемнявших смысл, язык Аввакума блещет своей простотой и удобопонятностью, лишь изредка встречаются в нем иностранные слова и везде, не исключая и сочинений догматического характера, он отличается замечательной жизненностью и энергией. … под грубой аскетической внешностью самого писателя скрывалось любящее сердце. Как в догматических и полемических произведениях Аввакума выступают наружу его своеобразная эрудиция и недюжинные диалектические способности, как его проповедь и поучения отличаются своей простотой, меткостью наблюдений и энергией выражений, так в наставлениях, обращенных им к ближайшим своим ученикам, яркую характерную черту составляет глубоко любовное отношение к последним, поразительная деликатность в обращении с их чувствами. Он так мягко и нежно дотрагивается в этих случаях до душевных ран человека, так умеет соединить порицание и даже наказание с ободрением и поддержкой, что в нем пришлось бы признать замечательно тонкого психолога, если бы для объяснения этой нравственной чуткости у нас не имелось более простого пути в признании его человеком с богато развитой духовной организацией, с глубоко любящим сердцем. В одном из своих посланий к Морозовой, писанном в то время, когда последняя уже томилась в боровской земляной тюрьме, он вспоминает о сыне ее Иване, который еще ребенком умер в Москве после ее ссылки, и о котором мать сильно тосковала. Здесь Аввакум умеет найти самые нежные, за душу берущие выражения… «Увы, чадо мое! – восклицает он. – Увы, мой свет, утроба наша возлюбленная, - твой сын плотский, а мой духовный! Яко трава, посечен бысть, яко лоза виноградная с плодом, к земле преклонился и отыде в вечные блаженства со ангелы ликовствовати и с лики праведных предстоит святей Троицы. Уж к тому не печется о суетной многострастной плоти, и тебе уже некого четками стегать, и не на кого поглядеть, как на лошадки поедет, и по головки некого погладить, - помнишь ли? – как бывало. Миленькой мой государь! Впоследнее увиделся с ним, егда причастил его. Да пускай – Богу надобно так! И ты не больно о нем кручинься: хорошо, право. Христос изволил. Явно разумеем, яко царствию небесному достоин. Хотя бы и всех нас побрал, гораздо бы изрядно. С Федором (повешенным на Мезени юродивым) там себе у Христа ликовствуют, - сподобил их Бог! А мы еще не вемы, как до берега доберемся». Другой раз, отправляя послание в московскую общину и налагая тяжелую эпитимию на одну из своих учениц, старицу Елену, за разлучение жены с мужем, Аввакум так заключает свой приговор: «Слушай-ко, игумен Сергий! Иди во обитель Меланьи матери и прочти сие писанное с Духом Святым на соборе Елене при всех, да разумеют сестры, яко короста на ней, даже не ошелудивеют от нее и удаляются ее. А ты, Меланья, не яко врага ее имей, но яко искреннюю. И все сестры спомогайте ей молитвами. Друг мой миленькой, Еленушка! Поплачь-ко ты хорошенько пред Богородицею-светом, так она скоренько очистит тебя. Да ведь-су и я не выдам тебя: ты там плачь, а я здесь. Дружнее дело: как мне покинуть тебя? Хотя умереть, а не хочу отстать. Елена, а Елена! С сестрами теми не сообщайся: понеже они чисты и святы. А со мною водися: понеже я сам шелудив, не бою я твоей коросты, - и своей много у меня! Пришли мне малины. Я стану есть, - понеже я оглашенный, ты оглашенная, - друг на друга не дивим, оба мы равны. Видала ли ты? Земские ярышки друг друга не осуждают. Тако и мы». Так, даже осуждая за тяжкий грех и налагая суровое наказание, бывший протопоп вместе заботится о том, чтобы не поселить уныния в душе ученицы, и, отчуждая ее от общения с верными, умышленно ставит себя на одну доску с грешницей, наказывая, вместе и ободряет. Насколько резкие обличения никонианства и смелая проповедь могли привлекать людей к расколу, настолько же эта нравственная чуткость к чужим страданиям и деликатное врачевание душевных скорбей должны были прочными узами приковывать к Аввакуму сердца его учеников. Зато не остается у Аввакума и следа нежности и снисходительности, как только он имеет дело не с обычным прегрешением, а с тем, что, по его понятиям, представляет собою ересь. В таких случаях он пользуется всем богатством бранных выражений в русском языке, обильными потоками изливая на людей, разошедшихся с ним во мнениях, крепкие слова, умышленно доводя свой язык до крайней степени грубости, невыносимо режущей современное ухо. Для никониан у него нет других выражений, как «воры», «страдники», «прелагатаи», «собаки», «шиши антихристовы» и другие, совершенно непередаваемые современною печатью слова. Тот же способ выражений сохраняет он, обращаясь и к своим единомышленникам, с которыми не согласился в чем-нибудь, относящемся к вопросам веры. «Не помышляй себе того, дурак, - писал он к одному ослушавшемуся его ученику, - еже от Бога тебе, кроме покаяния, помиловану быти; но изволися Духу Святому и мне предати тя сатане в озлобление, да дух твой спасется: да приидет на тя месть Каинова, и Исавова, и Саулова, да пожжет тя огнь, яко содомлян, аще не зазришь души своей треокаянной. Кайся, трехглавный змий, кайся!.. Собака, дура!»… «Федка, а Федка! – обращался он в другой раз к дьякону Федору, разошедшемуся с ним в понимании догмата Троицы, - Ох, б… сын! Собака косая! Дурак, страдник… Гордоуст, алгмей! Собака!..» Такие и подобные им ругательства и проклятия, которыми щедро осыпал Аввакум своих противников, имели своим источником не только грубость нравов эпохи и несдержанность самого проповедника; происхождение их в равной мере коренилось в общем взгляде последнего на еретиков и необходимое отношение к ним.»
Светлана: Родина патриарха Никона - село Вельдеманово Перевозского района Нижегородской области. Здесь Никита Минов родился в семье крестьянина-мордвина в 1605 г. С сайта http://www.krugosvet.ru/articles/74/1007447/1007447a1.htm НИКОН (в миру Никита Минов) (1605–1681), патриарх (до 1668), политический и церковный деятель, сыгравший центральную роль в реформах русского православия в эпоху царя Алексея Михайловича. Выходец из семьи крестьянина-мордвина, родился в селе Вельдеманово (ныне – Перевозский район Нижегородской области) в мае 1605. Уже 19-летним юношей стал священником в соседнем селе. Женился, но после смерти всех своих троих детей окончательно ушел из мира, избрав путь монашеского служения. С 1635 – в Соловецком монастыре, где принял постриг в крайне суровых и аскетичных условиях Анзерского скита. С 1643 – игумен Кожеозерской обители. Явившись с берегов Белого моря на представление царю (1646), Никон обратил на себя благосклонное внимание Алексея Михайловича и был поставлен архимандритом московского Новоспасского монастыря. Войдя в кружок т.н. ревнителей благочестия (обсуждавших во главе с царским духовником Стефаном Вонифатьевым пути обновления церковной жизни), пользуясь неограниченным доверием государя, нашел максимальные возможности для воплощения своих чаяний, равно религиозных и политических. Крайне встревоженный окружающим неустройством (в том числе вопиющим разнобоем в богослужебных уставах), действовал одновременно как благочестивый инок и непреклонный вождь. Став митрополитом Новгородским (с 1648), решительно способствовал подавлению местного бунта в 1652. В том же году, после кончины патриарха Иосифа, был избран всероссийским святителем. С весны 1653 патриарх Никон приступил к реформам, своей жесткой решимостью и отсутствием дипломатического такта фактически спровоцировав начало церковного раскола (в дальнейшем он старался опираться на авторитет созванного им в 1654 собора, но крутого нрава так и не преодолел). Позднее, судя по ряду свидетельств (в том числе Иоанна Неронова, его былого соратника по кружку «ревнителей», а затем непримиримого противника), признал историческое равноправие старых и новых обрядов. Но было поздно, анафемы на «непокоряющихся святому собору» уже прозвучали. К тому же – и это окончательно закрыло путь к мирному разрешению церковных нестроений – назрел и второй конфликт: противостояние Никона с царем. Упорно проводя идею о том, что «священство выше царства», вживаясь (когда замещал Алексея Михайловича во время польско-литовских походов 1654–1656) в титул «великого государя», Никон всячески стремился к усилению внешнего великолепия и внутренней государственно-экономической значимости Русской церкви как законной преемницы византийской святости. Монументальным символом этого великолепия стал основанный им в 1656 Воскресенский Новоиерусалимский монастырь под Москвой (Новый Иерусалим). Огромные имущественные ценности, собранные Никоном ради величия церкви, увеличили число его врагов. Не желая делиться властью (а по сути – уступать ее патриарху), царь в итоге резко разошелся со своим былым любимцем. Рассерженный Никон, объявив о том, что оставляет патриаршество, в 1658 удалился в Новый Иерусалим; в 1664 он попытался вернуться в Москву, но был отправлен обратно. Собор 1667–1668, подтвердив никоновские реформы, в то же время снял с их инициатора патриарший сан, причем главным обвинителем на соборе выступил сам царь. Никону, сосланному под надзор в Ферапонтов монастырь (а затем переведенному в Кирилло-Белозерский), разрешено было вернуться лишь в 1681 (новым царем Федором Алексеевичем); попутно начались переговоры и о возможности его восстановления в прежнем святейшем достоинстве. Скончавшийся по пути в Москву в Ярославле 17 (27) июля 1681, Никон был погребен в Новом Иерусалиме по патриаршему чину. Жизнеописание Никона (Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона...), составленное его иподиаконом Иоанном Шушериным, напоминает по духу житие неканонизированного святого. Реформы патриарха Никона http://www.sunhome.ru/religion/12252/p1 На месте, где стоял родной дом Никона (в Вельдеманове), бьёт святой источник. Церковь в Вельдеманове Местные жители – большие «энтузиасты», очень почитают Никона и мечтают о его канонизации (!). Хотя Никон не канонизирован (в отличие от Аввакума), в церкви имеется его икона, перед которой ставят свечи.
Светлана: Еще для справки: спор старообрядцев и никонианцев, длившийся несколько столетий, «разрешился» только в 1971 году на церковном соборе, когда со старообрядцев было снято «проклятие», наложенное на них на соборе 1666 г., реформа Никона была признана несостоятельной, не имеющей никаких оснований (ни канонических, ни исторических), и старообрядческая церковь получила ВСЕ права наравне с официальной православной церковью: все ее обряды были признаны «равночестными» и «спасительными» наравне с обрядами в официальной православной церкви. Старообрядческая Успенская церковь в Нижнем Новгороде (приход 10 000 человек) Арх. В.Покровский, 1914-1916 гг. Мои личные симпатии остаются на стороне старообрядцев, как "гонимых"... Личность Аввакума более мне симпатична, чем личность Никона. Хотя понимаю, раскол - дело серьезное, и если бы силы оказались на стороне Аввакума, все обернулось бы иначе ("неистовый протопоп" стал бы также преследовать "инакомыслящих"), так что старообрядцы и "никониане" запросто могли поменяться местами... Однако, как известно "история не терпит сослагательного наклонения" :)
Лепорелла: Светлана, спасибо! Последний Храм - красивый. (а Вы имели дело со старообрядцами? мне представляется, это дело "зело суриозно"!)
Светлана: Лепорелла, мне тоже представляется это дело весьма серьезным... Сама я с ними почти не имела дела, пока интересуюсь ими на расстоянии... :)У нас читал лекции по старообрядчеству С.Рудаков (сам старообрядец, преподает в университете, редактор газеты "Старообрядец"), так такой серьезный!.. Хотя и выглядит более-менее современно, к нему подойти и спросить что-то боязно... Он вместе с другими старообрядцами ездит каждый год на Светлояр, на праздник Владимирской иконы Божьей Матери. У меня подруга все подговаривала меня с ними поехать, ей интересно! Мне тоже интересно, но и боязно, вдруг попрут нас оттуда?.. :) В красивой Успенской (старообрядческой) церкви я так и не была (нас туда просто не пустили!). Старообрядцы все-таки народ обособленный... Другая знакомая родом с Люнды, с Заволжья, жила в старообрядческой деревне. У нее знакомых старообрядцев очень много, и она про них рассказывала интересные вещи: например, если заедешь в старообрядческую деревню, все колодцы там закрыты, воды нигде не найдешь напиться. Попросишь у хозяев дома водицы - они спросят у тебя твою кружку для воды, нет кружки - дадут неохотно свою, но потом ее обязательно выбросят... Такие "истовые" старообрядцы стараются не общаться с "чужими"... соответственно и свою посуду (вещи) им не дают... Считают, что они становятся уже оскверненными... Сами не пьют, не курят, даже чай и кофе считают зазорным пить... (Вы Мельникова-Печерского читали?.. ) Правда, были мы как-то в Семенове в тамошней старообрядческой церкви, так тогда старообрядцы меня приятно поразили. Были мы летом, форма одежды - соответствующая, открытые сарафанчики, бриджики, футболочки. Вообще думали, что в церковь (особенно в старообрядческую) нас в таком виде не пустят: у них ведь "форма одежды" какая?.. Длинный сарафан, огромный платок, закрывающий не только голову, но и грудь, спину... (Тут в обычный-то храм зайдешь в брюках, так старухи все просто изойдут "шипением"... :)). Да и платочков у нас не было, думали, возьмем в церкви... Так, удивительно, тамошние старообрядческие старушки оказались очень приветливыми, и платочки показали где лежат, и так мило говорили: "пройди деточка поближе"... В общем, впечатление такое хорошее осталось от них, совсем не вязалось с обычным представлением о суровых старообрядцах... Видимо, раз на раз не приходится... :)
Лепорелла: МУЖАКИ - одно ... а бабоньки - другая песня! Спасибо за живописное повествование.
Сверчок: Светлана, а где находится Успенская церковь? Я спрашиваю об улице-площади-переулке. Со старообрядцами общался вне службы, церкви. И именно на Светлояре, я рассказывал. И разговор был интересный, но здесь надо сделать одно уточнение… Когда встречаются два человека, ранее не встречавшихся, ежели у них нет общей согласной темы, то и разговор не клеится. Так вот со старообрядцами такой общей и согласной темой стал Светлояр. И всё это в залоге настоящего, вот-сейчас-случающегося: вода закрутилась, люди со свечами идут, обратный ход вдоль берега, сыч, тени, Сопровождающие ночью по дороге к Кибелеку. И еда… Как ни странно, кришнаитов. И вот представьте себе: ночь, Светлояр, свечи, водоворот, кришнаистские пирожные из гороха, монах Йоги-пура, брат Александр и я, servitor di tutti quanti. А где-то неподалёку во времени «шляются» Короленко с Гиппиус. В общем, сей горох был знатным!
полная версия страницы